Новости

- Недавно вы участвовали в дискуссии в Торгово-промышленной палате, посвященной законопроекту, которым запрещается включать в налоговую базу по НДС и налогу на прибыль суммы по сделкам, совершенным исключительно в целях ухода от налогов. В чем суть документа?

- Суть предложенного подхода в том, что когда мы смотрим на налоговые обязательства налогоплательщика и оцениваем правомерность получения им налоговой выгоды, мы должны анализировать не только представленные документы, но и суть самой операции. Идея этого документа правильная. Она культивируется в нашей судебной практике почти десять лет - с 2006 года. Предложение автора законопроекта не уменьшать налогооблагаемую базу, в случае если основной целью совершения какой-то хозяйственной операции является уклонение от уплаты налога, это абсолютно справедливая позиция.

- При этом целый ряд экспертов выступили против этого документа. С чем это связано?

- Есть некоторые сомнения относительно того, достаточно ли корректно используют авторы законопроекта термин "основной целью", потому что целей может быть несколько. Например, я могу продать имущество, а могу сдать его в лизинг. При этом лизинг будет сопровождаться некими налоговыми послаблениями, в частности более благоприятным порядком амортизации этого имущества. Получается, что результаты этой сделки могут не признаваться для целей налогообложения. В этом основная претензия к документу. Нужно найти такую словесную конструкцию, которая бы исключила возможные перегибы со стороны налоговых органов.

Вторая претензия - это новые требования к проверке документов. Есть ситуации, когда директор Иванов, а подписал первичный документ Петров. Такую информацию легко проверить, и если компания этого не сделала, то несет ответственность. А есть случаи, когда у компании директор Иванов и документ подписан Ивановым. И уже после почерковедческая экспертиза покажет, что подписавшим был вовсе не Иванов. Так вот законопроект за такое нарушение возлагает ответственность на того, кто принял документ к учету. Это неправильно. Все-таки компании не должны на входе документа в офис проводить почерковедческую экспертизу.

Кроме того, неблагоприятные последствия должны наступать только в том случае, если компания знала или должна была знать, что ее контрагент нарушает закон.

- Что этот документ изменит в работе компаний?

- Сейчас я заключаю сделку с контрагентом и должен просто убедиться, что такой контрагент существует и что от его имени имеют право выступать вполне конкретные физические лица. Для этого у меня есть инструментарий. Если вступит в силу этот законопроект, мне будет недостаточно знать, что есть некая компания и у нее генеральный директор Иванов. Мне нужно будет знать, что действительно Иванов подписал этот документ. Как я буду это делать? Пока не очень понятно.

Очевидно, что я не могу проводить почерковедческую экспертизу по каждому документу. Как минимум мне понадобятся для этого образцы почерка Иванова. Я буду, видимо, пытаться взять с Иванова честное слово, что именно он подписал документ. А еще лучше, если он будет подписывать документы в моем присутствии или в присутствии нотариуса. Если речь идет о крупной компании, маловероятно, что мне разрешат присутствовать при подписании документа, к примеру, лично президентом крупной корпорации. А без этого присутствия я не смогу быть уверенным, что закорючка, которая стоит напротив фамилии президента, сделана им.

Конечно, я утрирую. Но на самом деле компании нужно будет предпринимать какие-то действия, направленные на удостоверение, что конкретный документ подписало конкретное лицо. Одной фамилии в графе "расшифровка фамилии" станет недостаточно.

Главное, я не понимаю, зачем это нужно. Явных схем в этой области уже нет. Судебная практика и применение пункта 10 Постановлеия Пленума ВАС РФ от 12.10.2006 г. N 53 уже выработала эффективный подход по борьбе со злоупотреблениями в налоговой сфере, когда нарушение закона осуществляется контрагентом налогоплательщика. Мне кажется, закон должен просто воплотить в кодексе эту судебную концепцию.

- В начале лета ставился вопрос об упрощенной уплате НДС малыми и средними компаниями. Тогда Министерство финансов РФ выступало против, "ОПОРА России" и вы высказывались за это изменение. На какой стадии этот законопроект?

- Сейчас идет достаточно жаркая дискуссия между бизнесом и минфином. Причем на стороне бизнеса выступает минэкономразвития. Я присутствовал на совещании, где минфин поставил бизнесу задачу: просчитать возможные злоупотребления, которые могут быть сопряжены с нововведением, и выпадающие доходы бюджета. Я считаю, что это задача, которую исполнить невозможно. Но недавно в аппарате Уполномоченного по защите прав предпринимателей мне сообщили, что минфин уже не выступает категорически против внесения таких изменений. Поэтому я считаю, что тема не умерла. И общественные организации, такие как "ОПОРА России", Уполномоченный по защите прав предпринимателей, настаивают на принятии этой нормы. Я надеюсь, что мы добьемся понимания со стороны минфина. Хотя дискуссий будет еще много.

- Эта норма действительно приводит к выпадающим доходам бюджета? Я считала, что это некая техническая поправка, которая увеличит возможности малого и среднего бизнеса.

- Сегодня компании, которые участвуют в промышленной и технологической цепочках, крайне редко применяют упрощенную систему налогообложения именно из-за НДС. Но минфин боится, что если мы разрешим упрощенцам применять НДС, это приведет к тому, что даже серьезные компании, которые сегодня применяют общий режим налогообложения, будут переходить на "упрощенку". Соответственно, это приведет к снижению остальных налогов: налога на прибыль, налога на имущество. Но эти опасения напрасны, крупные компании не поделишь на тысячи мелких. Мы пытаемся донести это до минфина.

- Какие еще важные для бизнеса законопроекты находятся на обсуждении?

- В течение года обсуждалась корректировка так называемых правил тонкой капитализации. У нас есть особые правила, ограничивающие учет процентов в составе затрат. Это сделано для того, чтобы под займы и проценты налогоплательщик не маскировал выплату дивидендов. Но на практике получается, даже если я беру кредит в независимом банке и при этом иностранная компания, аффилированная со мной, выступает поручителем, то не могу учесть все проценты в составе своих расходов для целей налогообложения, а только их часть. На мой взгляд, сегодня у нас ощущается недостаток финансовых ресурсов. Неплохо было бы немножко ослабить эти правила с тем, чтобы налогоплательщик мог брать деньги в независимых банках без каких-либо негативных налоговых. Соответствующий законопроект сейчас прошел первое чтение, готовится ко второму. Если он будет принят, это будет способствовать притоку в Россию кредитных средств.

- Если он пройдет в осеннюю сессию, то вступит в силу с 1 января 2016 года?

- Да. Мы очень рассчитываем на это.

- Сейчас обсуждается вопрос уплаты НДС с авансовых платежей. В чем проблема с существующими нормами уплаты налога?

- Бизнес уже неоднократно ставил вопрос о необходимости отмены налогообложения авансовых платежей. Сейчас, когда платишь своему контрагенту аванс, то он, еще не совершив отгрузки, уже обязан с этого аванса заплатить налог в бюджет. Это отвлекает оборотные средства. Изменить уплату НДС с авансовых платежей предлагается с 2004 года и сейчас этот вопрос снова на обсуждении. Но правительство выступает против, ссылаясь на выпадающие доходы бюджета.

- Как меняет налогообложение этот законопроект?

- Предлагает облагать НДС только реальную отгрузку. А не денежные средства, которые получены в виде аванса.

- Есть ли документы, которые негативно скажутся на бизнесе? Каких изменений компаниям следует опасаться?

- В качестве законопроекта, который обсуждается со знаком "минус", можно привести изменения в статью 199 Уголовного кодекса РФ, в которую предлагается ввести квалифицированный состав - уклонение от уплаты налогов с использованием трансфертных схем или контролируемых иностранных компаний.

С юридической точки зрения, не очень понятно, почему такая специфическая форма уклонения от уплаты налогов должна существовать. Если мы считаем, что ущерб от преступления в виде уклонения от уплаты налогов заключается в том, что в бюджет не поступили какие-то средства, то какая разница, из-за каких действий эти средства не поступили. Ущерб государства одинаков. Поэтому сам по себе способ уклонения не столь важен.

- Некоторое время вы лично говорили о том, что наиболее мобильный российский бизнес предпочитает не использовать российскую юрисдикцию для ведения дел. Как дело обстоит сегодня? Законодательные ограничения способствуют возврату бизнеса на родину?

- Крупный бизнес действительно отказывается от своих офшорных активов: пытается вернуть их в Россию либо готов платить налоги в России. Что касается среднего бизнеса, то там все не так однозначно. Ведение деофшоризационных норм заставляет многих олигархов регионального масштаба просто сказать: хорошо, если мои зарубежные активы будут облагаться в России только потому, что я живу в России, тогда я не буду жить в этой стране и уезжаю в другую страну. Для того чтобы выйти из-под деофшоризационного закона, достаточно просто проживать постоянно за рубежом, даже имея российское гражданство. Через 83 дня нахождения за границей гражданин перестает быть российским налоговым резидентом, и соответственно компания, которая ему принадлежит, не будет выплачивать в России никаких налогов, предусмотренных деофшоризационным законом. Такие случаи есть, и они не единичны. Деофшоризационными законами мы с вами создаем мотивацию для физических лиц менять свое налоговое резидентство.

- Как сделать более эффективным деофшоризационное законодательство?

- Необходимо создать благоприятный климат в России. Я все больше убеждаюсь в том, что правительство делает ставку только на запретительные меры. Но бизнес должен возвращаться, потому что ему интереснее заниматься бизнесом здесь в России, а не потому, что он должен испугаться работать за рубежом. И в этой связи, как мне кажется, деофшоризационная кампания не будет в полной мере реализована, если мы не создадим в России действительно благоприятный климат для предпринимателей. Тем более что у нас создается Евразийский союз, который предполагает отсутствие границ. У бизнеса появляется определенная альтернатива в выборе налоговой системы на всей территории этого союза. Даже сейчас мобильный бизнес, бизнес из приграничных с Казахстаном территорий, перетекает за границу, подтверждая тем самым, что в России бизнес-климат менее привлекателен, чем в Казахстане. Мы должны справиться с такой ситуацией - предложить конкурентные по сравнению с нашими соседями условия для бизнеса.